Но вообще, память о дерижабабелях всякое интересное подсказала, я даже задумался на досуге. Но, выходило, что смысла нет, как с самым замечательным надводным кораблём: основная проблема маршрутов и перемещения — грани Номов, проблема преодоления которых в полной мере решает Воздушное Судно. А всякие корабли-дирижабабели строить, просто для того чтобы внутри нома на них перемещаться — глупо выходит. С перемещением грузов внутри Номов и локумы на деревянных (если сиды прокладывали), бронзовых (если цверги) или железных (это если люди) прекрасно справляются, а всякие пузыри — лишние.

Но это всё было ожидаемо, работа и учёба как механика Котельной, как-никак. И из этой котельной первые трое суток полёта я и не выходил: дел тьма, разговоров интересных ещё больше, жаль, что мастер всё время не рассказывал… Но у него и своих дел и обязанностей немало. Ну и полагал я, что так и долетим мы до Кейлза (известнейшего, даже в Приюте описываемого города соседнего материкового Нома Галлии), а с Вагус Сумбонтом и экипажем я знакомиться буду позже. Да и потребности в этом знакомстве, по совести говоря, не испытывал — и так было чем заняться, чего узнать.

Вот только на четвёртые сутки полёта, обглодав индюшачью ногу и помахивая костью, как указкой, мастер Креп задумчиво уставился на меня. А точнее — на мой дробовичок, который я исправно таскал с собой, но всё никак не мог найти ему подходящего места. Постоянно перевешивал, потому что мой комбинезон механика постепенно переделывался, подстраивался под мои кондиции и нужды. И трактаторы, как понятно, тоже. А дробовичок хоть и короткий, но увесистый и объёмный, мешался постоянно, вот я его пару раз даже нижним трактатором держал на отлёте.

— И обращаться со своей метлой ты не умеешь, — произнёс мастер Креп, явно продолжая неозвученный внутренний монолог.

— Не очень, мастер, — подтвердил я ранее сказанное.

— Не дело. Учиться тебе надо, Фиктор. Пусть слайпшутером, метким стрелком, — пояснил он на мой вопросительный взгляд, — ты не станешь, если не будешь только стрельбой заниматься… А этого я тебе не позволю, мне механик-помощник нужен, а не очередной горлорез! — нахмурился он. — Так вот, не станешь. Но с твоей метлой это и не нужно. А вот носить, чтоб не мешалась, быстро выхватывать — нужно. И те же патроны. Снарядил?

— Снарядил, мастер Креп, — подтвердил я, сделавший полсотни картечных и пулевых патронов для окончательно прозванным Метлой дробовичка.

— А где они? — прищурился на меня мастер.

— Пять — в барабане! — отрапортовал я.

— А запас?

— Эммм… ну-у-у… — тут я сам себе напомнил не выучившего урок ученика. — В моей каюте, мастер Креп.

Оправдываться, что я из Котельной не выбираюсь, а на нас никакие злобные враги не нападают — я не стал. Это глупость, как понятно: враги на то и злобные, чтобы нападать в любой момент, заранее не предупреждая. Да и вообще — сам себе зарок дал, разобраться с оружием, раз уж нужно. Но… замотался, всё интересно. И стал Метлу воспринимать как этакую помеху, вроде и нужную, но совершенно неуместную.

— Не дело, Фиктор, — покачав головой сообщил цверг. — Этак мне не только Котельную и себя оборонять, но и тебя придётся. И с Вагус Сумбонта не отпущу! — посулил он.

— А где учиться и как, мастер Креп? — уточнил я, признавая обоснованность претензий. — И… пару вопросов можно?

— Это четыре выходит, — позагибал с усмешкой толстые пальцы Котельный мастер. — Да задавай уж, что с тобой поделаешь.

— А враги до Котельной Вагус Сумбонта добирались? — уточнил я. — И как с гоблинами?

— Добирались, — кивнул Креп. — У пиратов, ну и вообще в воздушном бою две цели на первом месте: мостик и Котельная. Мостик — ты понимаешь. А котельная — перебить приводы к силовым агрегатам, лишить корабль хода и маневренности. Так вот, шесть раз отбиваться в Котельной приходилось, — пожевал он бороду. — А гоблины, — усмехнулся он. — Эти ребята, хоть и дурные, фору любому сайгхудру дадут. Быстрые, ловкие, мечут ножи, гвозди. Да и пояса как пращи используют. В общем: за этих вояк я не беспокоюсь, они воевать мало, что не с рождения приучены.

Занятно, но ещё штришок понимания разумных. Вот я в своё время не понимал, да и в привнесённой памяти недоумение — ну как это, “боевые рабы”? Разумный с оружием, умелый воин — и раб?! Но вот и выходит, что уметь сражаться-убивать и быть самостоятельным разумным — вещи разные.

— А тебе к Кузьмичу надо. Не просто так он квартермастер: подберёт тебе наставника, — заключил мастер.

И после пятичасового чая стал я добираться до квартердека — задней четверти Воздушного Судна, где располагался арсенал, казарма абордажников (а на Вагус Сумбонте таких оказалось полтора десятка, выполняющих в мирное время обязанности матросов и полиции, но по основной “судовой роли” — именно абордажники) и натуральный тир, пусть и небольшой. Проводил там время до вечера, переводя боеприпасы, которые пришлось снаряжать перед сном.

Кстати, сам путь до квартердека был очень… зрелищным. Точнее, я мог пробраться внутренними коридорами, через трюм, но так было дольше, так что я выбирался на обзорную галерею. Ветрище там был, конечно, сильный. И холодно! Но зрелище это окупало: Вагус Сумбонт двигался по верхней границе облачности (подозреваю — не случайно, а чтобы спрятаться в облаках, при необходимости). И в лучах вечернего солнца Воздушное Судно, казалось, рассекает облачные волны. То есть рассекало на самом деле, поднимая завихрения. Но, как понятно, не “плыло” по облакам, которые крупинки льда и туман. Но выглядело всё равно захватывающе, так что я, несмотря на ветер и холод, не торопился, каждый раз любуясь этим своеобразным плаванием.

А вот на занятиях меня взял под присмотр сам Кузьмич. Не знаю точно с чего, но занимался я в тире один, под его присмотром. Есть у меня подозрение, что учитывая убойность Метлы, широкий конус свинца, выплёвываемый ей, Кузьмич решил не рисковать абордажниками. Причём его мистическая природа очень наглядно проявлялась в этих занятиях: будучи обычно не более пяти футов ростом, в некоторые моменты, совершенно естественно, он становился двух-трёх, или восьми и даже десяти футов, по необходимости.

И учил меня ношению, выхватыванию, перезарядке. Я даже “скорозарядник” по его совету себе сделал. Специальный захват, в котором покоились пять патронов, позволяющий вставить их в Метлу одним движением. Гильзы-то Метла выкидывала сама по себе, при открытии барабана.

И довольно комично, правда с разных позиций, нашёл применение трактаторам в бою. Для начала долго вращался в руках Кузьмича, поясняя, где и как я тружусь, а он в итоге подобрал-посоветовал место для ношения метлы — не на бедре и не на боку, как я старался, а на пояснице либо на животе, крепежи расположил и там, и там. Но вот первый мой выстрел из Метлы был мне как неприятен, так и полезен.

— Больно как! — вполголоса прошипел я после выстрела, то тряся руками, то потирая живот, куда это жуткое приспособление ощутимо ударило отдачей.

— Так огровский револьвер, для людей великоват, — пожал плечами Кузьмич.

— Так спусковой крючок и рукоять… — начал было возражать я.

— Не кипеши, отрок. Это в вашем Камулодуне сделали, для дурачков, которые за калибром гонятся. Я вот не понимаю, — задумчиво протянул Кузьмич, — карл твой с тобой ходил, почто не сказал?

— Он и посоветовал, — несколько растерянно озвучил я, сообщив, что из Метлы только мастер Креп и стрелял, продемонстрировав мне “убойную мощь”.

— Странно.

С этим и я был согласен: мастер Креп — умнейший цверг, и что он так надо мной подшутил — вот совсем не верится. А потом, одновременно с Кузьмичём, до меня достучалось понимание: