Но машины — ладно, были интересные, чисто бытовые подходы, в перспективе способные принести мне, как будущему инженеру (или магеру-инженеру, чем Грань не шутит — пример мастера Крепа мне очень понравился), очень и очень приличный доход. Банальные пробки, скрепки, застёжки. Браслеты для часов из плетёной полоски металлической проволоки на магнитном замке — вот глупость, вроде, а на деле “помнилось” что очень удобно. Уж всяко лучше часов на цепочке, да и просто на браслете из металла и кожи на застёжке-пряжке.

И оружие. Принципы те же, но вот не револьверы, а пружинная подача патронов. Ход ствола, ход затвора… много всякого подобного, перспективного, но над этим надо думать. А ряд моментов можно и воплотить — те же корабельные пушки… Впрочем, с этим надо ОЧЕНЬ серьёзно думать, а надо ли это?

И, главное, я всё больше убеждался, что при всем своём безумии, мне досталась память разумного. Лишённая мистической составляющей, которую иногда называют душой или личностью. Очень уж всё было связано и, несмотря на внешние противоречия, полностью и гармонично сочеталось друг с другом. Правда, непонятно, магер, добывший этого разумного — зачем он дал мне эту память? Или… не было магера?

Хотя, скорее всего, был. И вырвал через грань личность, механическую и мистическую составляющую. И от механической — избавился. Или её “оторвало”, тоже может быть. И обрушилась эта механическая часть на меня не по злому умыслу или хулиганской шутке, а случайно. Или из-за пренебрежения магера, или просто в силу каких-то неведомых мистических законов.

И вот, на второй день полёта, уже в “океаническом” Номе — ну какие-то островки и суша под нами были, но мелкие и необитаемые. Мозаика таких океанических Номов была основной трудностью в полётах Воздушных Кораблей, вносила массу помех… Ну, в общем, летели мы второй день. Позавтракал я, беру поднос, распахиваю дверь каютки… И получаю подносом с объедками и посудой в лицо! Больно, и осколками порезался! Спасибо гоглам, глаза уберегли, и моей предусмотрительности, что сразу их надел! А меня дёрнуло назад, еле успел трактаторами за косяк дверной уцепится, а то кубарем бы по каюте полетел, и не факт, что обошлось бы без травм!

А в котельной зелёными шариками катались пищащие гоблины. И жутко матерящимся мячом — мастер Креп. Впрочем, кататься он вскоре перестал (сквернословить — нет), повис в полуметре над шатающейся палубой на полупрозрачных, сияющих золотом мистических проявлениях. Как на ногах.

— …подземной матери в гранитную манду! — закончил он длинное и сложное ругательство.

— Мастер Креп, а что случилось? — осторожно поинтересовался я, промакивая царапины на лице.

— … случилось! Не знаю, Фиктор, какой-то урод… Узнаю сейчас, — собрался мастер.

16. Внеслужебное время

Но узнали о причине происходящего мы вместе с мастером, буквально через секунду. В Котельной образовался мистический круг от которого послышалось короткое “Нападение”, произнесённое голосом капитана. И разделённый на сектора круг стал демонстрировать как окрестности Вагус Сумбонта, так и внутренние помещения, с текстовыми пометками.

— Это на все посты, в орудийный, в квартердек и к нам идёт, — отстранённо произнёс мастер, вглядываясь в изображение. — Дерьмово, парень, — через четверть минуты сообщил он.

Я тоже вглядывался, и выходило “дерьмово”, если не выразиться крепче. Дело в том, что Вагус Сумбонт находился в “морском Номе”, причём практически в его середине. И получил несколько неприятных попаданий от злодея: повредились кормовые воздушные турбины, часть пушечных постов (с обслугой, хорошего им посмертия). Котельная, как мы уже наблюдали, не пострадала, но толку от этого Кораблю было не слишком много: Вагус Сумбонт ощутимо утратил в ходе и боеспособности.

А вот враг… странный. Как с дагерротипов о военных Воздушных Кораблях. И, судя по меткости — а выстрелы были произведены с расстояния больше мили! — и судя по точности попадания… В общем, непонятно.

— На нас напал военный Корабль, мастер Креп?

— Он, едрить его в …, — досадливо бросил мастер, проверяя механизмы. — Не стой, помогай!

— А с чего на нас военные… — начал было я, присоединяясь к мастеру.

Ну, потому что повреждения — повреждениями, а Котельная должна работать. Пока работает — не всё потеряно, а как перестанет — шлепнется беспомощный Воздушный Корабль в океан, причём не факт, что удержится на плаву. Удар-то будет огого какой…

— А с того, что есть такое в прибрежных океанских Номах, — не прекращая проверки буркнул мастер. — “Проверяют”, “патрулируют”, на пиратов охотятся! Отродясь в прибреджных районах пиратов не было!

— Так может потому, что патрулируют — и нет?

— Может, и так, парень. Только пираты на Вагус Сумбонт у Европы ни разу не нападали. А вот такие… патрульные, чтоб их — пятый раз на моей памяти! И неудачно как!

И бегло рассказал Креп, что вот такие “патрульные”, прибрежных, да и не только, Номов изредка нападают на торговцев. Изводят всех под корень — свидетели им не нужны. Ну и всяческие опознавательные знаки снимают, само собой. Это и от злодейства капитана и экипажа зависит, и от того, к какому Ному относится Корабль. Наших военных, на Британике за такие художества вешают за шею, пока не умрут. Это если повезёт — бывают наказания и похуже. Но у нас порядка в Британике побольше, на весь континент — единое государство, хоть и аморфное, если ориентироваться на привнесённую память. Кандерефативное, кажется.

А вот лоскуты Номов Европы с такими патрульными и порождали нападения военных на торговцев. Корабль лишается хода и вооружения, вот как мы сейчас, и берётся на абордаж. Ценное отбирают, совершают насилие и отправляют с экипажем на дно, “патрульные от пиратов”, чтоб их, как правильно отметил мастер!

— Правда, тут и торговцы нападают. Кто пожаднее и поглупее, — хмуро, но уже без излишних эмоций рассказывал цверг. — Впрочем, таких тьма, сам знаешь, кто в вольники в основном идёт.

— Знаю, — согласился я. — А почему мы ничего не делаем, мастер?

— Как не делаем, делаем, — всё так же хмуро ухмыльнулся Креп. — Мы вот с тобой — машины Котельной проверяем. Кузьмич и его ребята — к бою готовятся, да и поломки, какие возможно, чинят. Все делом заняты, Фиктор, — рассеянно произнёс он.

Кстати, что примечательно — гоблины бегали и суетились деловито, от работы не отлынивали и ужас не проявляли. Хотя опасность впервые была не вымышленной, а настоящей. Но всё это… как-то…

— Да понятно, что знать хочешь. Плохи дела, парень, — присел на станину котла мастер, закурив свою сигаретищу. — Бомбардир у этих ублюдков — чудотворец, не иначе. Точно, куда хотел, попал, потому и не стреляют больше: а куда мы денемся? Ход потеряли, до границы Нома не успеем никак. Сейчас эти выродки, — кивнул он на мистический круг, — скорее всего, требуют в дрейф лечь, для досмотра. Ну, мол, пираты мы, а они не напали, а арестовывают, — пояснил Креп. — Кто-то, может, и останавливается, стучак знает — про таких идиотов больше никто не слышит.

— И всё, конец?

— Да нет, конечно! — аж поперхнулся дымом мастер. — Они — пираты, хоть вроде как военные. Им — добыча нужна, пленники, поглумиться-понасиловать. Так что будет высадка на Сумбонт. А мы, — на этом в золотом сиянии глаз мастера появились кроваво-красные отблески, — не беспомощны. Хотя с фрахтом распрощаемся, да и чинить Корабль придётся долго… Если повезёт. Потому мы от них и уходим — Кузьмич готовится.

— Ясно, спасибо, что пояснили, мастер, — отстранённо ответил я.

Да уж, “повезло, как утопленнику”, иначе не скажешь. Да и я ладно — мастер не говорил, но понятно, что если с этими бандитами драка будет — потери у нас на Корабле выйдут немалые, в любом случае. Хорошо мой путь механика начинается, да уж.